Помня незабвенные слова преподобного Серафима: «Когда я умру, приходите ко мне на гробик. Все, что у вас есть на душе, какие скорби ни постигли бы вас – поведайте мне, как живому, – и я вас услышу, и я облегчу вашу печаль…» – помня это, возлюбленные братие и сестры, и мы, собравшиеся в этом святом храме, посвященном его имени, здесь, вокруг его святого образа, как дети вокруг своего отца, готовы воссылать молитвы к нему, готовы обращаться к нему со своими скорбями душевными, а ныне и с телесными. А у кого из нас нет скорбей? Кто из нас не страдал и не страдает? Кто бы он ни был, какое бы общественное положение ни занимал, у всякого, это можно сказать наверное, есть свои скорби, свои страдания, своя нужда.
Обратимся к нему, возлюбленные братие и сестры, как дети к родному отцу со своими скорбями, страданиями и нуждами… А прежде всего будем просить его о даровании тех добродетелей, которыми он отличался сам: об укреплении нашей слабой веры и надежды… Будем просить его о даровании величайшей добродетели – любви. Ведь для приобретения этой добродетели он трудился всю жизнь, работая над собою и непрестанно трудясь и молясь.
И вот припоминаются мне картины из его жизни. Представляется мне его маленькая келья среди густого, дремучего леса. Глубокая осенняя темная ночь. Жутко в лесу. Пронзительно завывает ветер. Раздается вой волков… Но святого подвижника ничто не страшит. Он стоит перед образом, пред которым едва мерцает свечка и едва теплится лампадка. И в то время, когда, казалось бы, душа его должна была испытывать полное одиночество, полную беспомощность, он не боится ничего: его не устрашает ни вой волков, ни грозные явления природы… Иногда ему представлялось, что его келья наполнялась дикими зверями, и слышался их вой. Иногда ему казалось, что в его келью врывалась толпа людей – но он ничего не боялся. Однажды к нему пришли разбойники, требуя от него денег, окровавили его, измучили, оставя его едва живым, – и святой пустынник возвратился в свою пустыньку и просил, чтобы не преследовали этих злодеев.
Еще чаще представляется мне другая картина. Вот старец, согбенный от трудных подвигов, трудов и болезней, в белом подрясничке, с палкой в руке, окружен множеством людей самых разнообразных состояний, возрастов и положений, которые пришли поведать ему свои скорби, страдания. И вот здесь с особенною силою проявлял старец свои христианские добродетели: кротость, смирение, ведение тайн Божиих… Всех ободрял, утешал; скольких людей избавил от злой тоски, скольких людей возвратил к новой жизни о Христе Иисусе, которые сделались полезными в новой жизни и себе, и другим.
Мы твердо веруем, что духовная связь между живыми и умершими не прекращается. Святой апостол Павел говорит: когда со смертию прекратятся вера и надежда, то любовь и тогда не прекратится (1Кор.13:8). И мы веруем, что эта любовь становится еще теснее и не прекращается. Она выражается по отношению к (умершим) и святым со стороны живых усердною молитвою, а со стороны умерших – духовною молитвенною помощью, исцелениями. Вот почему, возлюбленные братие и сестры, будем усердно единым сердцем и едиными устами молиться святому Божию чудотворцу преподобному Серафиму и будем твердо верить, что он не оставит, как не оставлял и при жизни, наши молитвы и теперь услышит их и будет слышать их всегда.
Митрополит Трифон (Туркестанов)
